Жизнь коротка: Нарушай правила – Прощай быстро - Целуй медленно - Люби искренно - Смейся неудержимо. И никогда не сожалей о том, что заставило тебя улыбнуться.
Подблюдные гадания (илея, "закидывать кольца") - один из самых ярких видов святочных гаданий, основанный на принципе вытаскивания жребия. Наиболее распространенное название этого вида гадания связано со словом "блюдо", поскольку предмет, который оно обозначает, является неотъемлемым элементом гадательной акции. Обозначение подблюдных гаданий как "закидывать кольца" связано с соответствующими действиями, выполняемыми во время обряда. Вятское название "илия" обусловлено одним из локальных вариантов припева-возгласа в подблюдных песнях, сопровождающих гадание.
читать дальшеПодблюдные гадания производились исключительно во время Cвяток, внутри которых они, как правило, приурочивались к Васильеву вечеру, то есть к кануну Нового года, и к "страшным" вечерам. К обряду приступали после захода солнца в заранее назначенной гадальщиками избе. Участниками подблюдного гадания могли быть и одни девушки, и молодежь обоего пола, и все деревенское общество.
Основными составляющими подблюдных гаданий были ряды: предметный (блюдо с водой или без нее; скатерть или другая ткань; хлеб и иногда соль, уголь; украшения или другие мелкие предметы по одному от каждого участника), акциональный (манипуляции с блюдом и украшениями) и вербально-музыкальный (песни хлебу и подблюдные, иногда - толкование песен).
Перед гаданием приготавливали блюдо (иногда это мог быть другой сосуд, решето или шапка): в него гадающие складывали небольшие предметы, обычно - украшения: кольцо, перстень, сережку, брошь, запонку. У кого украшения не было, могли положить наперсток, пуговицу, а мужчина - даже мундштук. В Костромской губ. собирание колец сопровождалось песней, в которой были обращения ко всем участникам как представителям различных половозрастных групп общины:
"Девушке:
Вился, вился соловей,
Да прививался молодой
(имя девицы).
Молодешенька хороша,
Молода пригожа.
Она меня подарит
С буйной главы венчиком,
С правой ручки перстеньком
Холостому
Пожалуй-ка, молодец,
В наш сад посидети,
Зелен наградити.
Вечер у нас девушки
По саду гуляли,
Весь сад приломали,
Зелен притоптали.
Женщине:
Пожалуй-ка, тетушка,
Чем сад насадити,
Зелен наградити,
Чем дочь выдавати,
Чем зятя дарити.
Женатому мужчине:
Пожалуй-ка, дядющка,
Чем сад насадити,
Зелен наградити,
Чем сына женити,
Чем сноху дарити" (Чичеров, 1957, с.104).
Блюдо покрывали тканью: скатертью, полотенцем, салфеткой, платком. На ткань сверху или под нее клали кусочки хлеба, иногда еще соль и уголь. В Сибири блюдо закрывали платком, ставили на стол, покрытый белой скатертью, а каждый участник свой кусок хлеба клал под скатерть перед собой . Когда все было готово, запевали песню хлебу:
"Еще нынее у нас
Страшные вечера
Да Васильевские.
Илею, илею!
Мы не песню поем,
Хлебу честь отдаем.
Илею, илею!
Кому эта песенка
Достанется,
Тому сбудется,
Не минуется!
Илею, илею!
Тому жить бы богато,
Ходить хорошо!
Илею, илею!
(Поэзия крестьянских праздников, 1970, № 108, с.137).
В некоторых песнях-славах прославлялся хозяин дома:
"Хлебу да соли долог век, слава!
Государю нашему доле того, слава!
Государь наш не стареется, слава!
Его добрые кони не ездятся, слава!
Его цветное платье не носится, слава!
Его верные слуги не стареются, слава!"
(Снегирев, вып.II, с.85).
В песне, предваряющей гадание, могла прославляться и одна из участниц обряда:
"Хлебу да соли долог век.
Слава!
Боярышне нашей боле того.
Кому мы спели, тому добро"
(Терещенко, ч.7, с.172).
Пение славы хлебу в начале подблюдного гадания вполне закономерно, поскольку хлеб в крестьянской жизни и в народных представлениях являлся источником и символом благополучия. Поэтому песня хлебу была своего рода благословением перед гадательной акцией и заклятием-пожеланием благополучия всем присутствовавшим. По окончании песни хлеб ломали, если он еще не был нарезан, и делили между всеми. Кусочки завертывали в рукав и приберегали, чтобы положить под подушку и увидеть вещий сон.
После раздела хлеба приступали к гаданию: пели короткие (от одной до десяти строк) песни, каждая из которых означала ту или иную судьбу. Во время исполнения каждой песни потряхивали блюдо, и кто-нибудь один ловил попавшееся на лету под салфеткой предмет. В Сибири первое попавшееся кольцо вынимали через щелочку в платке. А если в блюде была вода, то его не встряхивали, а тот, кто держал блюдо, перемешивал кольца рукой и, не глядя, вытаскивал попавшееся. Чье было украшение, тому и предназначалась судьба, отраженная в песне. Если возникал вопрос о значении песни, то более опытные участники растолковывали его. Затем пели новую песню. Сколько было людей, для всех пели, кроме того, кто проделывал манипуляции с блюдом.
Когда оставалось последнее украшение, песню не исполняли. В некоторых местах считали, что обладательница последнего кольца выйдет замуж, а в других - напротив - останется в девицах. В некоторых местных традициях последнему человеку пели свадебную песню, а кольцо пускали по полу, смотря, в какую сторону оно покатится: если к дверям, девушке - замужество, а мужчине - дорога.
Особенности структуры и механизма подблюдных гаданий не все лежат на поверхности. Если символика времени этого вида гадания, как и любого другого, - рубежность - очевидна, то "пограничный" характер пространства, в котором совершается подблюдное гадание, не так четок: действо разворачивается в обычной избе. Тем не менее, а пространственной структуре подблюдных гаданий есть место и "этому", и "потустороннему" миру, и границе между ними. На символическом уровне именно блюдо (сосуд, решето, шапка) выступает в функции "потустороннего" мира, в котором формируются судьбы всех участвующих в обряде. Об этом свидетельствует то, что воду для блюда необходимо было принести из проруби или колодца, которые в народных представлениях осмыслялись как каналы с потусторонним миром. В этом плане показательно также то, что, прежде, чем положить свой предмет в блюдо, каждый касался им края сосуда крест-накрест, а затем уж опускал под салфетку. Это крестообразное движение аналогично черчению креста на перекрестке как нахождению точки, являющейся символической пространственной границей между "мирами" (см. гадания об урожае и др.)
Роль завесы - границы между "потусторонним" (блюдо) и "этим" (изба) мирами - выполняет ткань; в традиционной культуре было широко распространенно использование тканей в самых разнообразных обрядовых ситуациях как покрова, выполняющего функцию "границы": оборачивание новорожденного в родительскую рубаху; закрывание платком (полотенцем и под.) невесты; покрывание скатертью могил на Радуницу; накидывание платка или полотенца на зеркало во время гаданий и в доме, где есть покойник, и т.д. Таким образом, в ситуации подблюдных гаданий человек сам создает символическое подобие устройства мира в пределах пространства избы.
С идеей "пограничности" связан генеалогический статус тех, кто участвует в создании этого "мини-мира": так, воду из проруби должны были приносить "первородный" парень (первенец) или "последняя" девушка, то есть младшая в семье, - являющиеся в перспективе связующими представителями между старым и будущим составами рода и общины ("рода-племени").
Символическое значение украшений, которые использовали в гадании в разные его моменты, было не одинаковым. На первом этапе гадания, когда каждый снимал с себя кольцо и сам опускал в блюдо, украшение являлось знаком, предметом-заместителем самого человека. Когда кольцо из блюда возвращалось к владельцу, оно символизировало его новую судьбу в следующем году, обозначенную в подблюдной песне. Показательно в этом плане, что предмет из блюда вытаскивал не тот, кому гадали, а человек, который не загадывал свою судьбу в этом гадании; он встряхивал блюдо или перемешивал в воде кольца и, не глядя, ловил предмет на лету под покровом или доставал его рукой из воды и передавал "новую судьбу" ее владельцу, - то есть выполнял функцию медиатора (посредника) между "тем" и "этим" мирами. Соответственно этой функции выбирался человек опытный, как руководитель в других видах гаданий, и постарше; аналогичны в этом плане выбирание двенадцати стариков в гадании об урожае и роль пожилой знающей женщины, руководящей девушками в "страшных" гаданиях. Посредническая роль стариков в гадании вполне закономерна, так как из всех возрастных групп общины именно они, находясь в "этом" мире, наиболее близки к "иному".
По окончании подблюдных следовали другие гадания и игры. Одной из наиболее распространенных являлась игра "Золото хоронить". Она была заимствована из городской среды и в силу ряда причин влилась в святочную обрядность или в форме игры, или, подвергшись некоторой трансформации, превратилась в разновидность подблюдного гадания. Причины эти состоят в следующем: и в тексте "Уж я золото хороню", и в подблюдных гаданиях образ кольца играет важную роль; в тексте игры сообщается о прятанье золота, что в подблюдном гадании имело место на акциональном уровне; в песне игры речь идет об отгадывании, как гадании:
1) "Уж я золото хороню, хороню
Чисто серебро прихорониваю
Я у батюшки в терему, в терему,
Я у матушки в высоком, в высоком.
Пал-упал перстень
В калину, малину,
В черную смородину,
В алую земляночку…
Очутился перстень
У дородна молодца
На правой на рученьке,
На правом мизинчике…
Гадай, гадай, девица,
В коей ручке былица.
Девушка гадала,
Да не отгадала,
Доброва молодчика…
Вы подруженьки,
Вы голубушки,
Вы скажика-те,
Не утайте-ка,
Мое золото
Мне отдайте-ка.
Меня матушка
Журить будет, бить
По три утра, по четыре,
По три прута золотые,
По четыре прутика
Жемчужные.
Девицы гадали,
Да не отгадали.
Добры молодцы,
Отгадайте сами".
(Балов А.В., 1898, с.73).
Тот или иной вариант песни исполнялся после подготовки к гаданию: девушки брали четыре блюда; та из них, что не гадала, клала в блюда по одному предмету (уголь, печинку - кусок глины от печи, щетку и кольцо) и накрывала их платками. Под пение "Уж я золото хороню" девушки по очереди вынимали из блюд, что кому достанется: уголь - муж будет негодяй и пьяница, печинка - смерть, щетка - муж будет старый, некрасивый, кольцо - муж молодой и житье счастливое.
О более позднем присоединении игровой песни к гаданию говорит то, что и игра "Уж я золото хороню", и гадания такого типа могли существовать сами по себе. Кроме того, в отличие от подблюдных гаданий, в контаминации игры и гадания судьбу предсказывает не песня, а предмет, который вынимает из блюда та или иная девушка.
Для игры "Золото хоронить" иногда использовали кольцо, оставшееся последним после подблюдных гаданий. Его под звуки песни тайком, из рук в руки, передавали друг другу сидящие рядом девушки и парни. Водящий искал, у кого в руках осталось кольцо, а пойманный в скрывании кольца заступал на роль водящего. Таким образом, игра "Золото хоронить" представляла собой вариант игры в "Колечко", бытующей до сих пор в детской среде.
Подблюдные песни - вербально-музыкальная составляющая подблюдных гаданий. В небольших по размеру (от одной до десяти строк) подблюдных песнях в сжатой иносказательной форме представлялась та или иная судьба, предназначенная для каждого из участников гадания.
Темы подблюдных песен предусматривают всевозможные ситуации, которые могут возникнуть в жизни крестьянина: удача и несчастье, богатство и бедность, свадьба и безбрачие, разлука, отъезд из дома, болезнь, солдатчина, вдовство, смерть.
Структура подблюдных песен двухчастна. Первая часть, представляющая собой обозначение судьбы в иносказательной форме, нередко дополняется припевом-возгласом в конце или между строками. Вторая часть является "закрепкой" того, что поется в первой; она имеет характер заклинания.
Например:
"А дай, господи, годы добрые.
Ой люли!
Годы добрые, жито густое,
Чтоб было с чего пиво варити,
Пиво варити, ребят жанити,
Ребят жанити, девок отдавать.
Мы кому споем - и тому добро,
Кому вынется, тому и справдится.
Тому справдится, не минуется".
- "Эта песня самая счастливая "
(смоленск. - Обрядовая поэзия, 1989, №80, сс.79, 665).
Символика подблюдных песен очень разнообразна, но для носителя традиционной культуры она не представляла сложности: толкование разгадки после спетой песни являлось объяснением только для самых молодых участников гадания, возможно не в полной мере усвоивших нюансы символики образной системы песен; для остальных, присутствующих не в первый раз, толкование "судьбы" было скорее констатацией, чем расшифровыванием.
Разгадки одной и той же песни в разных местных традициях могли различаться по смыслу, например:
"Живут мужики богатые.
Лады!
Гребут жемчуг лопатами.
Лады!
Кому поем, тому с добром,
Кому сбудется, не минуется!" (новг. - Обрядовая поэзия, 1989, №97, с.100).
Эта песня может сулить как богатство, так и свадьбу. Смысл песни в пределах одного подблюдного гадания мог изменяться в зависимости от половозрастных характеристик адресата:
"На пороге сижу,
За порог гляжу" (Некрасов, 1903, №39,с.68).
Для девушки, достигшей брачного возраста, песня предвещает свадьбу, для пожилого человека - смерть. Или:
"Сидит воробей на перегороде,
Глядит воробей на чужу сторону. - Девке достанется - выйдет замуж; молодой - к отъезду; старому - к смерти; /…/ парню - в армию возьмут" (волог. - Обрядовая поэзия, 1989, №126, сс.107, 667).
Образная система подблюдных песен строится на принципе психологического параллелизма, свойственного традиционному сознанию. За текстом подблюдной песни стоят мифопоэтические представления, связанные с используемым в ней тем или иным образом; эти представления могут вбирать многосторонний комплекс смыслов, некоторые из которых могут быть прямо противоположными.
Тема благополучия и богатства в подблюдных песнях чаще всего связана с образами хлеба и золота, а также с производными от них.
Образ хлеба в традиционной культуре народа, основным занятием которого было земледелие, закономерно становится символом благополучия в широком смысле этого слова. Тем же значением в мифопоэтических представлениях наделяются образы каравая, пирога, зерна, снопа, дежи для замешивания теста, квашонки и под. В подблюдных песнях они символизируют и богатство, и увеличение добра, и плодородие, и брак, и рождение ребенка. Почти все из этих благ может сулить песня:
"Мышь пищит, каравай тащит,
Да еще попищит, да другой притащит" (Обрядовая поэзия, 1989, №99, с.100).
Мотив золота, в ряде подблюдных песен тождественный по значению мотиву хлеба, реализуется в образах злата-серебра, казны, денег, драгоценных камней, бесценной вещи (шуба кузнеца), чудесной щуки, отмеченной знаком "злата-серебра" и т.п.
Нередко в песнях "приносчиками" хлеба и золота являются мышь, еж, комар, жучок, имеющие в мифопоэтических представлениях хтоническую природу. А так как и золото, и хлеб связаны в народном сознании с "иным" миром (ср.: в сказках все волшебные предметы, отмеченные золотой окраской, имеют потустороннее происхождение: они добываются в "ином" - тридесятом царстве; так же и хлеб: в сказках он появляется либо из "нижнего"мира (его подателем является скатерть-самобранка), либо из "верхнего" (волшебные жернова на небе), то есть всегда - из "иного" мира; в обрядовой же сфере подательницей хлеба считалась земля), то посредническая функция мыши, комара, жука, ежа оказывается вполне закономерной.
Иногда в подблюдных песнях подателями благ выступают Иисус Христос и святые Николай Чудотворец, Илья Пророк, Егорий, также отмеченные иной, нежели человеческая, природой. Появление этих образов в поэзии крестьянских праздников обусловлено тем, что в традиционной культуре они считались основными пособниками крестьян в земледелии и других работах.
Многогранно в подблюдных песнях представлен образ кузнеца, наделенный в народном сознании магической силой и творческо-созидательным характером (в сказках кузнец побеждает черта, Бабу-Ягу, ведьму и других отрицательных персонажей; в играх ряженых перековывает старых на молодых; в свадебной лирике первые кузнецы Козьма и Демьян "куют свадебку"). Поэтому песни, в которых появляется образ кузнеца, сулят удачу, прибыль, свадьбу.
Подблюдные песни, отражающие свадебную тематику, гораздо разнообразнее с точки зрения системы образов, чем песни о благополучии и богатстве. Символика подблюдных песен, предвещающих брак, тесно связана с символикой свадебной обрядности и лирических песен, сопровождающих ее. Одним из основных здесь является образ кольца (символ брака), которое находит девушка или домашние птицы (курочка, кочеток). В большом количестве подблюдных песен используется мотив соединения парных образов, символизирующих жениха и невесту: это и драгоценные камни ("Крупен жемчуг со яхонтом, хорош жених со невестою" - Обрядовая поэзия, 1989, №105, с.102), и два клубка ниток, и два сцепившихся прутика, и клен с березой, и капустка с кочанком, и грибы (груздок с беляночкой), и птицы (целующиеся голубочки, кур с куркой, сокол с соколинкой), и животные (кот с кошуркой, куна и соболь, бобер с куницею) и т.п.
Несомненным источником подблюдных песен о браке является свадебный обряд; разные его этапы отражены в песнях либо прямо, либо иносказательно: приезд сватов ("Идет сваты богатые" - Обрядовая поэзия, 1989, №102, с.101), подготовка к встрече сватов ("Сей, мати, мучицу, пеки пироги" - Обрядовая поэзия, 1989, №110, с.103), изготовление приданого ("Полно тебе, иголочка, в коробочке лежать. Пора тебе, иголочка, дары припасать"; "За столом сидят, сарафаны кроят" - Обрядовая поэзия, 1989, №№115, 113, с.104), расплетание косы ("По саду хожу, голову чешу" - Обрядовая поэзия, 1989, №106, с.102), дорога к венцу ("Стоят саночки-малюваночки /…/ Только сесть на них и поехати" - Обрядовая поэзия, 1989, №120, с.106).
Тема безбрачия в подблюдных песнях раскрывается с помощью одиночных образов девушки, кошечки, колючей сосны или через незавершенность, продолжение того или иного действия ("На печке сижу да ошкурки гложу. Еще посижу да еще погложу"; "На печи сижу, сквозь потолок гляжу"; "На загнетке сижу, долги нитки вожу. Еще посижу - еще повожу" - Обрядовая поэзия, 1989, №№128-130, с.108). Производимые действия не случайно пространственно связаны с печью, так как в традиционной культуре печь является символом отчего дома, семейного очага. Символом продолжения девичества в песне оказывается прядение ("Долги нитки вожу"), являющееся в распределении женского домашнего труда типичным девичьим занятием. В песне "Венички-пошумельнички, еще повисят, еще пошумят" (Чичеров, 1957, с.111) опосредованно нашел отражение свадебный обряд невестиной бани, одним из основных атрибутов которого является банный веник; его невостребованность в сюжете подблюдной песни сулит безбрачие на следующий год.
Тематика разлуки и дороги в подблюдных песнях, означающих набор в рекруты, работу на чужой стороне и под., реализуется в образах полотна (одно из символических значений его в народных представлениях - дорога), средств передвижения (саночки-самокаточки), "заиньки-ковыляиньки" или воробья, соответственно бегущего и смотрящего "на чужу сторону".
Мотив ущербности одежды (растрескавшийся сарафан или короткие, дырявые штаны), образы опустившейся на дно квашни, пьяного мужика, одного голубя, не отвечающего на говор другого, и под. в подблюдных песнях предвещают бедность несчастье, вдовство.
В песнях, сулящих смерть, как и в тех, что обещают свадьбу, используются образы, связанные с соответствующей обрядовой сферой: корыто-коробья-колода-гроб, разрывающееся полотно, раскатывающаяся новина (полотно), беленькие чулочки, рушничок на воротах, холодная баня, лошади, везущие бревно, блин на блюдце. Нередко в песнях о смерти встречается образ вороны, которому в традиции приписывалось значение предвестника смерти или несчастья.
Многие из образов подблюдных песен или их символические заменители использовались и в других видах гаданий, не всегда имеющих словесное оформление. В подблюдных же гаданиях ведущая роль принадлежит слову, подблюдной песне: именно ее смысл является основным показателем ожидаемой судьбы. Такое отношение к слову, имеющему в подблюдных песнях, особенно в "закрепках" ("Кому найдется, тому сбудется, тому сбудется - не минуется"), императивный характер и выполняющему функция заклинания, сближает этот жанр с колядками и заговорами. Источником образной системы подблюдных песен являются различные сферы традиционной культуры: быт и занятия крестьянина, ритуалы, разные жанры обрядового фольклора.
Мирта, а скинь куплеты?
читать дальшеПодблюдные гадания производились исключительно во время Cвяток, внутри которых они, как правило, приурочивались к Васильеву вечеру, то есть к кануну Нового года, и к "страшным" вечерам. К обряду приступали после захода солнца в заранее назначенной гадальщиками избе. Участниками подблюдного гадания могли быть и одни девушки, и молодежь обоего пола, и все деревенское общество.
Основными составляющими подблюдных гаданий были ряды: предметный (блюдо с водой или без нее; скатерть или другая ткань; хлеб и иногда соль, уголь; украшения или другие мелкие предметы по одному от каждого участника), акциональный (манипуляции с блюдом и украшениями) и вербально-музыкальный (песни хлебу и подблюдные, иногда - толкование песен).
Перед гаданием приготавливали блюдо (иногда это мог быть другой сосуд, решето или шапка): в него гадающие складывали небольшие предметы, обычно - украшения: кольцо, перстень, сережку, брошь, запонку. У кого украшения не было, могли положить наперсток, пуговицу, а мужчина - даже мундштук. В Костромской губ. собирание колец сопровождалось песней, в которой были обращения ко всем участникам как представителям различных половозрастных групп общины:
"Девушке:
Вился, вился соловей,
Да прививался молодой
(имя девицы).
Молодешенька хороша,
Молода пригожа.
Она меня подарит
С буйной главы венчиком,
С правой ручки перстеньком
Холостому
Пожалуй-ка, молодец,
В наш сад посидети,
Зелен наградити.
Вечер у нас девушки
По саду гуляли,
Весь сад приломали,
Зелен притоптали.
Женщине:
Пожалуй-ка, тетушка,
Чем сад насадити,
Зелен наградити,
Чем дочь выдавати,
Чем зятя дарити.
Женатому мужчине:
Пожалуй-ка, дядющка,
Чем сад насадити,
Зелен наградити,
Чем сына женити,
Чем сноху дарити" (Чичеров, 1957, с.104).
Блюдо покрывали тканью: скатертью, полотенцем, салфеткой, платком. На ткань сверху или под нее клали кусочки хлеба, иногда еще соль и уголь. В Сибири блюдо закрывали платком, ставили на стол, покрытый белой скатертью, а каждый участник свой кусок хлеба клал под скатерть перед собой . Когда все было готово, запевали песню хлебу:
"Еще нынее у нас
Страшные вечера
Да Васильевские.
Илею, илею!
Мы не песню поем,
Хлебу честь отдаем.
Илею, илею!
Кому эта песенка
Достанется,
Тому сбудется,
Не минуется!
Илею, илею!
Тому жить бы богато,
Ходить хорошо!
Илею, илею!
(Поэзия крестьянских праздников, 1970, № 108, с.137).
В некоторых песнях-славах прославлялся хозяин дома:
"Хлебу да соли долог век, слава!
Государю нашему доле того, слава!
Государь наш не стареется, слава!
Его добрые кони не ездятся, слава!
Его цветное платье не носится, слава!
Его верные слуги не стареются, слава!"
(Снегирев, вып.II, с.85).
В песне, предваряющей гадание, могла прославляться и одна из участниц обряда:
"Хлебу да соли долог век.
Слава!
Боярышне нашей боле того.
Кому мы спели, тому добро"
(Терещенко, ч.7, с.172).
Пение славы хлебу в начале подблюдного гадания вполне закономерно, поскольку хлеб в крестьянской жизни и в народных представлениях являлся источником и символом благополучия. Поэтому песня хлебу была своего рода благословением перед гадательной акцией и заклятием-пожеланием благополучия всем присутствовавшим. По окончании песни хлеб ломали, если он еще не был нарезан, и делили между всеми. Кусочки завертывали в рукав и приберегали, чтобы положить под подушку и увидеть вещий сон.
После раздела хлеба приступали к гаданию: пели короткие (от одной до десяти строк) песни, каждая из которых означала ту или иную судьбу. Во время исполнения каждой песни потряхивали блюдо, и кто-нибудь один ловил попавшееся на лету под салфеткой предмет. В Сибири первое попавшееся кольцо вынимали через щелочку в платке. А если в блюде была вода, то его не встряхивали, а тот, кто держал блюдо, перемешивал кольца рукой и, не глядя, вытаскивал попавшееся. Чье было украшение, тому и предназначалась судьба, отраженная в песне. Если возникал вопрос о значении песни, то более опытные участники растолковывали его. Затем пели новую песню. Сколько было людей, для всех пели, кроме того, кто проделывал манипуляции с блюдом.
Когда оставалось последнее украшение, песню не исполняли. В некоторых местах считали, что обладательница последнего кольца выйдет замуж, а в других - напротив - останется в девицах. В некоторых местных традициях последнему человеку пели свадебную песню, а кольцо пускали по полу, смотря, в какую сторону оно покатится: если к дверям, девушке - замужество, а мужчине - дорога.
Особенности структуры и механизма подблюдных гаданий не все лежат на поверхности. Если символика времени этого вида гадания, как и любого другого, - рубежность - очевидна, то "пограничный" характер пространства, в котором совершается подблюдное гадание, не так четок: действо разворачивается в обычной избе. Тем не менее, а пространственной структуре подблюдных гаданий есть место и "этому", и "потустороннему" миру, и границе между ними. На символическом уровне именно блюдо (сосуд, решето, шапка) выступает в функции "потустороннего" мира, в котором формируются судьбы всех участвующих в обряде. Об этом свидетельствует то, что воду для блюда необходимо было принести из проруби или колодца, которые в народных представлениях осмыслялись как каналы с потусторонним миром. В этом плане показательно также то, что, прежде, чем положить свой предмет в блюдо, каждый касался им края сосуда крест-накрест, а затем уж опускал под салфетку. Это крестообразное движение аналогично черчению креста на перекрестке как нахождению точки, являющейся символической пространственной границей между "мирами" (см. гадания об урожае и др.)
Роль завесы - границы между "потусторонним" (блюдо) и "этим" (изба) мирами - выполняет ткань; в традиционной культуре было широко распространенно использование тканей в самых разнообразных обрядовых ситуациях как покрова, выполняющего функцию "границы": оборачивание новорожденного в родительскую рубаху; закрывание платком (полотенцем и под.) невесты; покрывание скатертью могил на Радуницу; накидывание платка или полотенца на зеркало во время гаданий и в доме, где есть покойник, и т.д. Таким образом, в ситуации подблюдных гаданий человек сам создает символическое подобие устройства мира в пределах пространства избы.
С идеей "пограничности" связан генеалогический статус тех, кто участвует в создании этого "мини-мира": так, воду из проруби должны были приносить "первородный" парень (первенец) или "последняя" девушка, то есть младшая в семье, - являющиеся в перспективе связующими представителями между старым и будущим составами рода и общины ("рода-племени").
Символическое значение украшений, которые использовали в гадании в разные его моменты, было не одинаковым. На первом этапе гадания, когда каждый снимал с себя кольцо и сам опускал в блюдо, украшение являлось знаком, предметом-заместителем самого человека. Когда кольцо из блюда возвращалось к владельцу, оно символизировало его новую судьбу в следующем году, обозначенную в подблюдной песне. Показательно в этом плане, что предмет из блюда вытаскивал не тот, кому гадали, а человек, который не загадывал свою судьбу в этом гадании; он встряхивал блюдо или перемешивал в воде кольца и, не глядя, ловил предмет на лету под покровом или доставал его рукой из воды и передавал "новую судьбу" ее владельцу, - то есть выполнял функцию медиатора (посредника) между "тем" и "этим" мирами. Соответственно этой функции выбирался человек опытный, как руководитель в других видах гаданий, и постарше; аналогичны в этом плане выбирание двенадцати стариков в гадании об урожае и роль пожилой знающей женщины, руководящей девушками в "страшных" гаданиях. Посредническая роль стариков в гадании вполне закономерна, так как из всех возрастных групп общины именно они, находясь в "этом" мире, наиболее близки к "иному".
По окончании подблюдных следовали другие гадания и игры. Одной из наиболее распространенных являлась игра "Золото хоронить". Она была заимствована из городской среды и в силу ряда причин влилась в святочную обрядность или в форме игры, или, подвергшись некоторой трансформации, превратилась в разновидность подблюдного гадания. Причины эти состоят в следующем: и в тексте "Уж я золото хороню", и в подблюдных гаданиях образ кольца играет важную роль; в тексте игры сообщается о прятанье золота, что в подблюдном гадании имело место на акциональном уровне; в песне игры речь идет об отгадывании, как гадании:
1) "Уж я золото хороню, хороню
Чисто серебро прихорониваю
Я у батюшки в терему, в терему,
Я у матушки в высоком, в высоком.
Пал-упал перстень
В калину, малину,
В черную смородину,
В алую земляночку…
Очутился перстень
У дородна молодца
На правой на рученьке,
На правом мизинчике…
Гадай, гадай, девица,
В коей ручке былица.
Девушка гадала,
Да не отгадала,
Доброва молодчика…
Вы подруженьки,
Вы голубушки,
Вы скажика-те,
Не утайте-ка,
Мое золото
Мне отдайте-ка.
Меня матушка
Журить будет, бить
По три утра, по четыре,
По три прута золотые,
По четыре прутика
Жемчужные.
Девицы гадали,
Да не отгадали.
Добры молодцы,
Отгадайте сами".
(Балов А.В., 1898, с.73).
Тот или иной вариант песни исполнялся после подготовки к гаданию: девушки брали четыре блюда; та из них, что не гадала, клала в блюда по одному предмету (уголь, печинку - кусок глины от печи, щетку и кольцо) и накрывала их платками. Под пение "Уж я золото хороню" девушки по очереди вынимали из блюд, что кому достанется: уголь - муж будет негодяй и пьяница, печинка - смерть, щетка - муж будет старый, некрасивый, кольцо - муж молодой и житье счастливое.
О более позднем присоединении игровой песни к гаданию говорит то, что и игра "Уж я золото хороню", и гадания такого типа могли существовать сами по себе. Кроме того, в отличие от подблюдных гаданий, в контаминации игры и гадания судьбу предсказывает не песня, а предмет, который вынимает из блюда та или иная девушка.
Для игры "Золото хоронить" иногда использовали кольцо, оставшееся последним после подблюдных гаданий. Его под звуки песни тайком, из рук в руки, передавали друг другу сидящие рядом девушки и парни. Водящий искал, у кого в руках осталось кольцо, а пойманный в скрывании кольца заступал на роль водящего. Таким образом, игра "Золото хоронить" представляла собой вариант игры в "Колечко", бытующей до сих пор в детской среде.
Подблюдные песни - вербально-музыкальная составляющая подблюдных гаданий. В небольших по размеру (от одной до десяти строк) подблюдных песнях в сжатой иносказательной форме представлялась та или иная судьба, предназначенная для каждого из участников гадания.
Темы подблюдных песен предусматривают всевозможные ситуации, которые могут возникнуть в жизни крестьянина: удача и несчастье, богатство и бедность, свадьба и безбрачие, разлука, отъезд из дома, болезнь, солдатчина, вдовство, смерть.
Структура подблюдных песен двухчастна. Первая часть, представляющая собой обозначение судьбы в иносказательной форме, нередко дополняется припевом-возгласом в конце или между строками. Вторая часть является "закрепкой" того, что поется в первой; она имеет характер заклинания.
Например:
"А дай, господи, годы добрые.
Ой люли!
Годы добрые, жито густое,
Чтоб было с чего пиво варити,
Пиво варити, ребят жанити,
Ребят жанити, девок отдавать.
Мы кому споем - и тому добро,
Кому вынется, тому и справдится.
Тому справдится, не минуется".
- "Эта песня самая счастливая "
(смоленск. - Обрядовая поэзия, 1989, №80, сс.79, 665).
Символика подблюдных песен очень разнообразна, но для носителя традиционной культуры она не представляла сложности: толкование разгадки после спетой песни являлось объяснением только для самых молодых участников гадания, возможно не в полной мере усвоивших нюансы символики образной системы песен; для остальных, присутствующих не в первый раз, толкование "судьбы" было скорее констатацией, чем расшифровыванием.
Разгадки одной и той же песни в разных местных традициях могли различаться по смыслу, например:
"Живут мужики богатые.
Лады!
Гребут жемчуг лопатами.
Лады!
Кому поем, тому с добром,
Кому сбудется, не минуется!" (новг. - Обрядовая поэзия, 1989, №97, с.100).
Эта песня может сулить как богатство, так и свадьбу. Смысл песни в пределах одного подблюдного гадания мог изменяться в зависимости от половозрастных характеристик адресата:
"На пороге сижу,
За порог гляжу" (Некрасов, 1903, №39,с.68).
Для девушки, достигшей брачного возраста, песня предвещает свадьбу, для пожилого человека - смерть. Или:
"Сидит воробей на перегороде,
Глядит воробей на чужу сторону. - Девке достанется - выйдет замуж; молодой - к отъезду; старому - к смерти; /…/ парню - в армию возьмут" (волог. - Обрядовая поэзия, 1989, №126, сс.107, 667).
Образная система подблюдных песен строится на принципе психологического параллелизма, свойственного традиционному сознанию. За текстом подблюдной песни стоят мифопоэтические представления, связанные с используемым в ней тем или иным образом; эти представления могут вбирать многосторонний комплекс смыслов, некоторые из которых могут быть прямо противоположными.
Тема благополучия и богатства в подблюдных песнях чаще всего связана с образами хлеба и золота, а также с производными от них.
Образ хлеба в традиционной культуре народа, основным занятием которого было земледелие, закономерно становится символом благополучия в широком смысле этого слова. Тем же значением в мифопоэтических представлениях наделяются образы каравая, пирога, зерна, снопа, дежи для замешивания теста, квашонки и под. В подблюдных песнях они символизируют и богатство, и увеличение добра, и плодородие, и брак, и рождение ребенка. Почти все из этих благ может сулить песня:
"Мышь пищит, каравай тащит,
Да еще попищит, да другой притащит" (Обрядовая поэзия, 1989, №99, с.100).
Мотив золота, в ряде подблюдных песен тождественный по значению мотиву хлеба, реализуется в образах злата-серебра, казны, денег, драгоценных камней, бесценной вещи (шуба кузнеца), чудесной щуки, отмеченной знаком "злата-серебра" и т.п.
Нередко в песнях "приносчиками" хлеба и золота являются мышь, еж, комар, жучок, имеющие в мифопоэтических представлениях хтоническую природу. А так как и золото, и хлеб связаны в народном сознании с "иным" миром (ср.: в сказках все волшебные предметы, отмеченные золотой окраской, имеют потустороннее происхождение: они добываются в "ином" - тридесятом царстве; так же и хлеб: в сказках он появляется либо из "нижнего"мира (его подателем является скатерть-самобранка), либо из "верхнего" (волшебные жернова на небе), то есть всегда - из "иного" мира; в обрядовой же сфере подательницей хлеба считалась земля), то посредническая функция мыши, комара, жука, ежа оказывается вполне закономерной.
Иногда в подблюдных песнях подателями благ выступают Иисус Христос и святые Николай Чудотворец, Илья Пророк, Егорий, также отмеченные иной, нежели человеческая, природой. Появление этих образов в поэзии крестьянских праздников обусловлено тем, что в традиционной культуре они считались основными пособниками крестьян в земледелии и других работах.
Многогранно в подблюдных песнях представлен образ кузнеца, наделенный в народном сознании магической силой и творческо-созидательным характером (в сказках кузнец побеждает черта, Бабу-Ягу, ведьму и других отрицательных персонажей; в играх ряженых перековывает старых на молодых; в свадебной лирике первые кузнецы Козьма и Демьян "куют свадебку"). Поэтому песни, в которых появляется образ кузнеца, сулят удачу, прибыль, свадьбу.
Подблюдные песни, отражающие свадебную тематику, гораздо разнообразнее с точки зрения системы образов, чем песни о благополучии и богатстве. Символика подблюдных песен, предвещающих брак, тесно связана с символикой свадебной обрядности и лирических песен, сопровождающих ее. Одним из основных здесь является образ кольца (символ брака), которое находит девушка или домашние птицы (курочка, кочеток). В большом количестве подблюдных песен используется мотив соединения парных образов, символизирующих жениха и невесту: это и драгоценные камни ("Крупен жемчуг со яхонтом, хорош жених со невестою" - Обрядовая поэзия, 1989, №105, с.102), и два клубка ниток, и два сцепившихся прутика, и клен с березой, и капустка с кочанком, и грибы (груздок с беляночкой), и птицы (целующиеся голубочки, кур с куркой, сокол с соколинкой), и животные (кот с кошуркой, куна и соболь, бобер с куницею) и т.п.
Несомненным источником подблюдных песен о браке является свадебный обряд; разные его этапы отражены в песнях либо прямо, либо иносказательно: приезд сватов ("Идет сваты богатые" - Обрядовая поэзия, 1989, №102, с.101), подготовка к встрече сватов ("Сей, мати, мучицу, пеки пироги" - Обрядовая поэзия, 1989, №110, с.103), изготовление приданого ("Полно тебе, иголочка, в коробочке лежать. Пора тебе, иголочка, дары припасать"; "За столом сидят, сарафаны кроят" - Обрядовая поэзия, 1989, №№115, 113, с.104), расплетание косы ("По саду хожу, голову чешу" - Обрядовая поэзия, 1989, №106, с.102), дорога к венцу ("Стоят саночки-малюваночки /…/ Только сесть на них и поехати" - Обрядовая поэзия, 1989, №120, с.106).
Тема безбрачия в подблюдных песнях раскрывается с помощью одиночных образов девушки, кошечки, колючей сосны или через незавершенность, продолжение того или иного действия ("На печке сижу да ошкурки гложу. Еще посижу да еще погложу"; "На печи сижу, сквозь потолок гляжу"; "На загнетке сижу, долги нитки вожу. Еще посижу - еще повожу" - Обрядовая поэзия, 1989, №№128-130, с.108). Производимые действия не случайно пространственно связаны с печью, так как в традиционной культуре печь является символом отчего дома, семейного очага. Символом продолжения девичества в песне оказывается прядение ("Долги нитки вожу"), являющееся в распределении женского домашнего труда типичным девичьим занятием. В песне "Венички-пошумельнички, еще повисят, еще пошумят" (Чичеров, 1957, с.111) опосредованно нашел отражение свадебный обряд невестиной бани, одним из основных атрибутов которого является банный веник; его невостребованность в сюжете подблюдной песни сулит безбрачие на следующий год.
Тематика разлуки и дороги в подблюдных песнях, означающих набор в рекруты, работу на чужой стороне и под., реализуется в образах полотна (одно из символических значений его в народных представлениях - дорога), средств передвижения (саночки-самокаточки), "заиньки-ковыляиньки" или воробья, соответственно бегущего и смотрящего "на чужу сторону".
Мотив ущербности одежды (растрескавшийся сарафан или короткие, дырявые штаны), образы опустившейся на дно квашни, пьяного мужика, одного голубя, не отвечающего на говор другого, и под. в подблюдных песнях предвещают бедность несчастье, вдовство.
В песнях, сулящих смерть, как и в тех, что обещают свадьбу, используются образы, связанные с соответствующей обрядовой сферой: корыто-коробья-колода-гроб, разрывающееся полотно, раскатывающаяся новина (полотно), беленькие чулочки, рушничок на воротах, холодная баня, лошади, везущие бревно, блин на блюдце. Нередко в песнях о смерти встречается образ вороны, которому в традиции приписывалось значение предвестника смерти или несчастья.
Многие из образов подблюдных песен или их символические заменители использовались и в других видах гаданий, не всегда имеющих словесное оформление. В подблюдных же гаданиях ведущая роль принадлежит слову, подблюдной песне: именно ее смысл является основным показателем ожидаемой судьбы. Такое отношение к слову, имеющему в подблюдных песнях, особенно в "закрепках" ("Кому найдется, тому сбудется, тому сбудется - не минуется"), императивный характер и выполняющему функция заклинания, сближает этот жанр с колядками и заговорами. Источником образной системы подблюдных песен являются различные сферы традиционной культуры: быт и занятия крестьянина, ритуалы, разные жанры обрядового фольклора.
Мирта, а скинь куплеты?
@темы: Традиционные праздники
-
-
16.01.2012 в 16:35