Жизнь коротка: Нарушай правила – Прощай быстро - Целуй медленно - Люби искренно - Смейся неудержимо. И никогда не сожалей о том, что заставило тебя улыбнуться.
Настроение дня: "Дорога в Вальгаллу только одна"... "Путь воина смерть - так рок начертал, таков непреложный закон..." и "Помни детка, завтра будешь старой, и бросайся к каждому на грудь!". Ирландские поминки, вкуснейшее мороженое, много сигарет и полька на выживание... как
«Ты ли мечтал о бессмертии? Я ли? Не помню.
Впрочем, теперь все равно ничего не исправишь.
Вечер упорно пытается выглядеть томным,
Кафешантанный вальсок извлекая из клавиш,
Путая ноты, сбиваясь то в польку, то в сальсу.
Шаг, полушаг, поворот – и по кругу, по кругу.
Бальные туфли и мысли сносились до мяса,
Нам уже нечего – нечего! – крикнуть друг другу.
Губы шевелятся: шаг, полушаг, поворот и…
Держим лицо и осанку – молчать, улыбаться!
Только плечо под ладонью темнеет от пота
Да ощутимо дрожат напряжённые пальцы.
Ни передышек, ни пауз в мелодии мерной –
Вечность как вечность. Иным доставалась и хуже:
С адскими пытками, страхом, пылающей серой
Или с чудовищной стужей внутри и снаружи.
Корчится ночь, в ритуальном огне догорая,
Вальс прорастает побегами боли под кожу.
Шаг, полушаг, поворот – дотанцуем до рая?»
Именно так должны выглядеть точки, финалы, концы, смерть и рождение. Не на кухне под боль, вино и стихи. Не под песни, не через слезы, нет. Танец, сбитые ноги, как Маргарита... Улыбка, движение, легкость.
- А почему ты не с ...
- А должна? В смысле мы не в месте... с сегодня, - и произносится легко, без натяжки. Тур вальса, шаг, полушаг, поворот. Меня ведут. И ведут, надо сказать отменно, уверенно. "Забавно, - проносится в голове, - а ко-то помнит и знает меня исключительно как его женщину..." А он ведет дальше, и так легко, хорошо, спокойно.
- До пятницы, - он меня обнимает, а я не помню как его зовут. А он меня знает. Ну, как всегда в общем-то... ухожу, улыбаюсь. Наверное, буду.
«Эх, плотник, сколоти мне гроб.
Я буду в нём солить грибы
И знать, что жизнь прошла напрасно.
Пускай сияет солнце ясно
И за окном растут цветы,
Но, плотник, сколоти мне гроб.»
И еще тур польки, и еще, еще... либо держишь в охапку девушку, либо отдаешься сильным ведущим тебя рукам...
"Когда в этот город приходит смерть"...
— А ты будешь на балу? - повторенное от стольких людей. Но вот очередное предложение, и в голове мысль "а почему бы и нет? Он так ведет в вальсе и..."
«Когда в этот город приходит мрак,
Позвольте ему войти.»
И где-то на заднем плане далекий голос из октября у распахнутого настежь окна:
«О, боги, боги! Как редки грозы
Над Ершалаимом.
...
Не он тебе - ты ему душу доверил.»
Ярким дневным аккордом обжигающий холод и крепкая сигарета. Вера опаздывает, а я сижу как дура в кафе с чаем в полуметре от любимого еще мужчины, с которым, знаю наверняка, все кончено. Я слышу его голос. Я не люблю сцен. Но этот момент был создан для того, чтобы поставить точку. Не через интернет, а честно и прямо - глаза в глаза. И вот, набираюсь смелости я подхожу...
Мелодия набирает обороты, кульминация близится. Тут должна играть какая-нибудь классическая музыка, но вокруг тишина. А дальше как в старом добром ниеновском фандоме. читать дальше — Меня? Жалеть?...
- ...у всех есть свои принципы, сочувствие...
- Сочувствие?! - недокуренная сигарета летит в урну, я разворачиваюсь и ухожу. Хлопаю дверью. О чем еще говорить?
«Сверловщик, просверли мне зуб,
Вложи туда грам кокаину,
А коль не жалко - лучше два...»
- Готова? - Да. - Отлично... и танцевать, танцевать, танцевать... не чувствуя боли. Стертые ноги обнаружатся потом.
А далеко далеко из отбытого:
«Нисан затянулся под солнцем палящим,
И день - за неделю
И проклятый город, в глаза мне смотрящий,
Тоску не разделит.
При свете луны мне не будет покоя,
Ах, царь иудейский!
Лишь боль - ты ведь знаешь, что это такое! -
И некуда деться…»
А из лета еще гремит:
«"Хельга, Хельга!" - звучало над полями,
Где ломали друг другу крестцы
С голубыми свирепыми глазами
И жилистыми руками молодцы. »
И никуда не деваются извечные строчки, что прошли лейтмотивом через последние полтора года:
"Весна. Наступают душевные холода.
Я в губы целую «по дружбе» и «просто так».
А если и ты с инквизицией не в ладах:
Терпи до предела. Терпи и считай до ста.
А если и ты «без любви» и «на эту ночь»
И если потом: «Я приснюсь тебе, детка, спи»
То оба горазды мы угли в огне толочь:
Красиво писать о любви, попивая спирт
Судьба мне должна – я полсердца ей дал за шанс.
Что делать с такими чувствами – сам реши.
А если решишь, что не справишься - не мешай.
Руками я в клетку грудную: коснусь души.
Зубами в изысканность шеи: я пью до дна,
Ведь неба в тебе словно в солнечном божестве.
Затучена в небе одна на двоих луна.
И утро я мыслями вновь посвящаю себе."
И, конечно же:
«Я боюсь тебя делать смыслом - ты уйдешь, просто все уходят.
«Эй, привет, как дела?» и выстрел. Я спокойна, но я на взводе,
И по кругу цепочка мыслей: все дороги ведут к тебе.
Сколько раз повторять - довольно. Кофе, осень и встречи-скерцо.
Ты, конечно, почти не мой, но слишком сладко и близко к сердцу,
Да и боги пока спокойны, видно, скоро у них обед.
Мятый лен на чужой постели, запах сдобы и яблок свежих.
Три звонка через две недели, иногда, впрочем, даже реже.
«Просто занят был», а на деле – боги знают, что на уме.
«Что ж, привет, сколько зим, дела как?..», выдыхаю на полуслове.
Слой парфюма, два слоя лака, но понятно, что game-то over...»
И не будет больше никаких строк типа:
«Я теряю счет дням без тебя, как мужчинам - портовая проститутка,
Я не жду тебя целую вечность, милый, я не жду тебя третьи сутки...»
Будут другие, разные, пронзительные наверняка не меньше. Но пока... пока
«Спасает не любовь, а секс и рок-н-ролл!»
А титрами к этому дню, если бы это было фильмом, должна была бы быть наша поездка с Редфайер а автобусе. Мы едем, солнышко, хорошо так, говорим о звездных войнах, о модулях, о Ших-До и о том, что с возрастом в нас становится меньше вежливости. А потом она улыбается и поет: "Я посылаю все нахуй! Первым делом я шлю нахуй тебя, именно тебя..." А за окном так солнечно, так хорошо! И мы смеемся. Все. Титры. Тихонько ползут за окном на фоне города...
«Я думаю, мир наш - не текст и не явь,
Он - чей-то безвкусный сон.»
«Отбой, Хьюстон.
Мне кажется, что проблемы – у вас.»
«Ты ли мечтал о бессмертии? Я ли? Не помню.
Впрочем, теперь все равно ничего не исправишь.
Вечер упорно пытается выглядеть томным,
Кафешантанный вальсок извлекая из клавиш,
Путая ноты, сбиваясь то в польку, то в сальсу.
Шаг, полушаг, поворот – и по кругу, по кругу.
Бальные туфли и мысли сносились до мяса,
Нам уже нечего – нечего! – крикнуть друг другу.
Губы шевелятся: шаг, полушаг, поворот и…
Держим лицо и осанку – молчать, улыбаться!
Только плечо под ладонью темнеет от пота
Да ощутимо дрожат напряжённые пальцы.
Ни передышек, ни пауз в мелодии мерной –
Вечность как вечность. Иным доставалась и хуже:
С адскими пытками, страхом, пылающей серой
Или с чудовищной стужей внутри и снаружи.
Корчится ночь, в ритуальном огне догорая,
Вальс прорастает побегами боли под кожу.
Шаг, полушаг, поворот – дотанцуем до рая?»
Именно так должны выглядеть точки, финалы, концы, смерть и рождение. Не на кухне под боль, вино и стихи. Не под песни, не через слезы, нет. Танец, сбитые ноги, как Маргарита... Улыбка, движение, легкость.
- А почему ты не с ...
- А должна? В смысле мы не в месте... с сегодня, - и произносится легко, без натяжки. Тур вальса, шаг, полушаг, поворот. Меня ведут. И ведут, надо сказать отменно, уверенно. "Забавно, - проносится в голове, - а ко-то помнит и знает меня исключительно как его женщину..." А он ведет дальше, и так легко, хорошо, спокойно.
- До пятницы, - он меня обнимает, а я не помню как его зовут. А он меня знает. Ну, как всегда в общем-то... ухожу, улыбаюсь. Наверное, буду.
«Эх, плотник, сколоти мне гроб.
Я буду в нём солить грибы
И знать, что жизнь прошла напрасно.
Пускай сияет солнце ясно
И за окном растут цветы,
Но, плотник, сколоти мне гроб.»
И еще тур польки, и еще, еще... либо держишь в охапку девушку, либо отдаешься сильным ведущим тебя рукам...
"Когда в этот город приходит смерть"...
— А ты будешь на балу? - повторенное от стольких людей. Но вот очередное предложение, и в голове мысль "а почему бы и нет? Он так ведет в вальсе и..."
«Когда в этот город приходит мрак,
Позвольте ему войти.»
И где-то на заднем плане далекий голос из октября у распахнутого настежь окна:
«О, боги, боги! Как редки грозы
Над Ершалаимом.
...
Не он тебе - ты ему душу доверил.»
Ярким дневным аккордом обжигающий холод и крепкая сигарета. Вера опаздывает, а я сижу как дура в кафе с чаем в полуметре от любимого еще мужчины, с которым, знаю наверняка, все кончено. Я слышу его голос. Я не люблю сцен. Но этот момент был создан для того, чтобы поставить точку. Не через интернет, а честно и прямо - глаза в глаза. И вот, набираюсь смелости я подхожу...
Мелодия набирает обороты, кульминация близится. Тут должна играть какая-нибудь классическая музыка, но вокруг тишина. А дальше как в старом добром ниеновском фандоме. читать дальше — Меня? Жалеть?...
- ...у всех есть свои принципы, сочувствие...
- Сочувствие?! - недокуренная сигарета летит в урну, я разворачиваюсь и ухожу. Хлопаю дверью. О чем еще говорить?
«Сверловщик, просверли мне зуб,
Вложи туда грам кокаину,
А коль не жалко - лучше два...»
- Готова? - Да. - Отлично... и танцевать, танцевать, танцевать... не чувствуя боли. Стертые ноги обнаружатся потом.
А далеко далеко из отбытого:
«Нисан затянулся под солнцем палящим,
И день - за неделю
И проклятый город, в глаза мне смотрящий,
Тоску не разделит.
При свете луны мне не будет покоя,
Ах, царь иудейский!
Лишь боль - ты ведь знаешь, что это такое! -
И некуда деться…»
А из лета еще гремит:
«"Хельга, Хельга!" - звучало над полями,
Где ломали друг другу крестцы
С голубыми свирепыми глазами
И жилистыми руками молодцы. »
И никуда не деваются извечные строчки, что прошли лейтмотивом через последние полтора года:
"Весна. Наступают душевные холода.
Я в губы целую «по дружбе» и «просто так».
А если и ты с инквизицией не в ладах:
Терпи до предела. Терпи и считай до ста.
А если и ты «без любви» и «на эту ночь»
И если потом: «Я приснюсь тебе, детка, спи»
То оба горазды мы угли в огне толочь:
Красиво писать о любви, попивая спирт
Судьба мне должна – я полсердца ей дал за шанс.
Что делать с такими чувствами – сам реши.
А если решишь, что не справишься - не мешай.
Руками я в клетку грудную: коснусь души.
Зубами в изысканность шеи: я пью до дна,
Ведь неба в тебе словно в солнечном божестве.
Затучена в небе одна на двоих луна.
И утро я мыслями вновь посвящаю себе."
И, конечно же:
«Я боюсь тебя делать смыслом - ты уйдешь, просто все уходят.
«Эй, привет, как дела?» и выстрел. Я спокойна, но я на взводе,
И по кругу цепочка мыслей: все дороги ведут к тебе.
Сколько раз повторять - довольно. Кофе, осень и встречи-скерцо.
Ты, конечно, почти не мой, но слишком сладко и близко к сердцу,
Да и боги пока спокойны, видно, скоро у них обед.
Мятый лен на чужой постели, запах сдобы и яблок свежих.
Три звонка через две недели, иногда, впрочем, даже реже.
«Просто занят был», а на деле – боги знают, что на уме.
«Что ж, привет, сколько зим, дела как?..», выдыхаю на полуслове.
Слой парфюма, два слоя лака, но понятно, что game-то over...»
И не будет больше никаких строк типа:
«Я теряю счет дням без тебя, как мужчинам - портовая проститутка,
Я не жду тебя целую вечность, милый, я не жду тебя третьи сутки...»
Будут другие, разные, пронзительные наверняка не меньше. Но пока... пока
«Спасает не любовь, а секс и рок-н-ролл!»
А титрами к этому дню, если бы это было фильмом, должна была бы быть наша поездка с Редфайер а автобусе. Мы едем, солнышко, хорошо так, говорим о звездных войнах, о модулях, о Ших-До и о том, что с возрастом в нас становится меньше вежливости. А потом она улыбается и поет: "Я посылаю все нахуй! Первым делом я шлю нахуй тебя, именно тебя..." А за окном так солнечно, так хорошо! И мы смеемся. Все. Титры. Тихонько ползут за окном на фоне города...
«Я думаю, мир наш - не текст и не явь,
Он - чей-то безвкусный сон.»
«Отбой, Хьюстон.
Мне кажется, что проблемы – у вас.»