Жизнь коротка: Нарушай правила – Прощай быстро - Целуй медленно - Люби искренно - Смейся неудержимо. И никогда не сожалей о том, что заставило тебя улыбнуться.
читать дальшеХарактеризуя обе эпохи - эпоху досоветскую и постсовесткую с точки зрения деловой (корпоративной) культуры, которую зачастую связывают с культурой предпринимательства, нельзя не отметить одну общую черту - состояние нестабильности, неоднородности и кризиса. Разница же будет заключаться в причинах и предпосылках этого состояния. Деловая культура и культура предпринимательства досоветского периода освещена не так ярко, как эпоха современна, и основные черты мы, зачастую, можем наблюдать лишь из литературы и немногичисленных историко-культурологических изданий и, тем не менее, попробуем описать ее в общих чертах.
Как правило в русской литературе и текстах, описывающих предпринимателей мы встречаем негативные образы, лишенные этических принципов, эгоистичных, пустых, лишенных цели в жизни. В. Г. Белинский констатирует: «Торгаш- существо, цель жизни которого - нажива, поставить пределы этой наживы невозможно. Она - что морская волна: не удовлетворяет жажды, а только сильнее раздражает ее. Торгаш не может иметь интересов, не относящихся к его карману». Один из персонажей Горького вопрошает: «Какое дело? Что оно, дело? Только звание одно - дело, а так, ежели вглубь, в корень посмотреть,- бестолочь! Какой прок в делах? Деньги? ... Обман один - дела эти все...»
Русские писатели нередко показывают, как развитию и процветанию дела сопутствует личностная деградация. Образы такого плана наиболее выразительно представлены у М. Горького в «Деле Артамоновых» (Петр Артамонов) и в«Угрюм-реке» В. Шишкова. Герой «Угрюм-реки» Прохор Громов утверждает: «Идея - плевок, идея - ничто, воздух. Сбрехнул кто-нибудь, вот и идея... Идея тогда вещь полезная, когда я одену ее в мясо, в кости. Сказано - сделано! Вот - идея! А остальное все - мечты, обман...» Все, на первый взгляд, позитивные дела Громова оказываются на поверку пустыми, бессмысленными, да и сам герой в конце-концов сходит с ума. Все эти образы говорят нам об отсутствии, как сейчас бы сказали, миссии у всех "дел" этих предпринимателей, некой высшей идеи и принципов, которым бы служило их дело. Я говорю о том, что во многих компаниях сейчас принято называть корпоративной культурой и ценностями, где корпоративная культура понималась бы как совокупность господствующих в организации ценностных представлений, норм и образцов поведения, определяющих смысл и модель деятельностию Горький в «Деле Артамоновых» постоянно подчеркивает, что для Петра Артамонова его собственное дело - тяжкое бремя, смысла которого он не понимает; вся его жизнь под грузом этой ноши превращается в тягостное забытье: «Иногда, уставая от забот о деле, он чувствовал себя в холодном облаке какой-то особенной, тревожной скуки, и в эти часы фабрика казалась ему каменным, но живым зверем... Морда у него тупая, страшная, днем окна светятся, как ледяные зубы, зимними вечерами они железные и докрасна раскалены от ярости. И кажется, что настоящее, не скрытое дело фабрики не в том, чтобы наткать версты полотна, а в чем-то другом, враждебном Петру Артамонову».
Хотя далеко не все персонажи несут на себе это тягостное бремя бессмысленности. Помещик-предприниматель Костанжогло у Гоголя рассуждает о своей любви к своему делу: «Да я и рассказать вам не могу, какое удовольствие. И не потому, что растут деньги, - деньги деньгами, - но потому, что все это дело рук твоих; потому, что видишь, как ты всему причина и творец всего, и от тебя, как от какого-нибудь мага, сыплется изобилье и добро на все. Да где вы найдете мне равное наслажденье?» Такой предприниматель страстно тянется к делу как таковому, ему важна даже не нажива, а сам творческий процесс. Однако практически все предприниматели описываются как персоны неоднозначные и даже спорные с этической точки зрения. Зомбарт описывает их, как людей, которым «всегда и во всем сопутствует удача - не потому, что они талантливы и трудолюбивы, а скорее потому, что, обладая огромным запасом энергии, они по пути к своим целям не умеют - даже не могут - задумываться над выбором средств и не знают иного закона, кроме своего желания». Достаточно только вспомнить гоголевского "Ревизора", чтобы понять о ем идет речь. Отсюда в русской литературе и тема тесной связи богатства и преступления. В основе состояний многих предпринимателей - героев художественной литературы - лежат деньги, нажитые темными делами или оставшиеся от предка, совершившего тяжкие преступления («В лесах» и «На горах» П. И. Мельникова (Печерского), «Приваловские миллионы» Д. Н. Мамина-Сибиряка и др.). Эти же ценностные установки не менее ярко выражены и в фольклоре: «Богатому черти деньги куют», «Пусти душу в ад, будешь богат», «Копил-копил, да черта купил». Налицо явно негативное отношение общества к самому классу активных, предприимчивых людей, занятых делом, буржуа, как их называли. И отношение это, как мы знаем из истории, вылилось в революцию и проект коммунизма. «Купечеству перепадало и справа, и слева. Даже цыгане пели: "Московское купечество / Изломанный аршин, / Какой ты сын отечества, / Ты просто с:н сын"»
И в то же время благотворительная и меценатская деятельность русского купечества широко известна и получила подробное освещение в отечественной и зарубежной литературе. См., например: БохановА.Н. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989; Благородство и щедрость «темного царства». Рыбинск, 1991; Ruckman J. A. The Moscow Business Elite: a social and cultural Portrait of two generations, 1840-1905. De Kalb, 1984. Это говорит нам о том, что нельзя говорить о беспросветном аморальном облике досоветского предпринимательства и отсутствие понятий о деловой этике и, как сказали бы сейчас, социальноотвественном бизнесе.
Культурно-политическая ситуация в постсоветской России изменилась, но тема честности, коррупции, эгоизма, жажды наживы и смысла в контексте деловой культуры стоит по прежнему остро. Вступая в капитализм Россия во многом оглядывалась на Запад и Восток, перенимая чужой опыт и, зачастую бездумно, применяя его к своим реалиям. Результатом стало заимствование форм корпоративной культуры и декларируемой этики, но, зачастую, не содержания. Для российской практики бизнеса характерны случаи неточно выбранных, “пустых” лозунгов, ничего не выражающих фирменных знаков, которые не работают. Характерны прекрасные идеи и "миссии", которые не реализуются потому, что не работает этика отношения к потребителям и персоналу. Концептуальный знак и лозунг, ясно и просто выражающий философию компании, являются сильнейшими элементами, вокруг которых строится корпоративная культура.
Samsung -“Хорошо там, где мы есть”
Continental bank - “Мы сможем найти выход”
McDonald's - "Вот что я люблю"
МТС - "На шаг впереди"
Сколько еще российских компаний с концептуальными лозунгами приходит на ум? Студия Артемия Лебедева, несколько сотовых компаний и... Не много, а меж тем уже более 20 лет, как длится постсовесткая эпоха. Возможно это было вызвано тем, что начало этой эпохи было связано не с идеей индивидуального предпринимательства, образований компаний, бизнеса как на Западе, а с идеей потребления как на Западе, с желанием преодолеть дефицит, нехватку товаров и тп. «Идеал рынка был представлен не в образе инициативного производительного труда, а в образе западного супермаркета, исключающего дефицит». О каком же формировании деловой этике можно говорить в условиях все расширяющейся спекуляции? Предприниматель начала эпохи не пытался строить отношений с клиентом, его не интересовали этические вопросы открытости и честности этих отношений и "цивилизованной конкурентной борьбы". У него был товар, а у клиента потребность в потреблении. И на начальных стадиях развития постсоветсокой эпохи всем этого было достаточно. О деловой культуре, о сервисе и прочем зашел разговор в момент, когда потребитель захотел чего-то большего, чем просто товар - отношения. И вот тут мы, волей не волей, обратились к опыту Запада, к их примерам и опыту. Не все примеры заимствований оказались удачными и прижились.
Компании говорят, что заботятся о клиентах, но всем понятно, что это не правда. Мы хотим, чтобы у нас было "как в Европпе" или "как в Америке", но смотрим на внешние формы проявления корпоративной культуры, а не на ее содержание. Во многих компаниях корпоративная культура сводится в лучшем случае к сумме ритуалов и плакату на стене, который все равно никто не читает, в худшем же руководители организуют ряд обязательных мероприятий смысл и назначение которых не очень понятно ни им, ни их сотрудникам. Вопрос же о ценностях, миссии и этике встает далеко не всегда. И мы вновь возвращаемся к образу "торгаша", о котором говорил В. Г. Белинский. Свод правил, который внедряется в компаниях, особенно работающих по франшизе от иностранных предприятий так же начинает терять смысл, так как из ценностей и идей превращается в нормативные акты и аксиомы. Утренняя мотивирующая зарядка Kirby, которая в теории должна была бы дать почувствовать командный дух, сплоченность и заряд энергии начинает напоминать собрание секты.
Часто стало можно услышать мнение, что «в стране под названием Россия, потерпевшей поражение то ли в войне с капиталистическим Западом, то ли с собственным коммунизмом, ничего святого и правильного не осталось». Так, известный журналист и автор популярных детективов Ю. Латынина в романе «Охота на изюбря» сопоставляет честного, но ограниченного и не понимающего законов современного рынка «красного директора» Сенчякова с «новым русским», владельцем пятого по величине в мире металлургического комбината Извольским: «Извольский и Сенчяков были полными антиподами. Одному было тридцать четыре - другому семьдесят три... Один не украл у завода ни копейки, жил в двухкомнатной "малосемейке" - и завод его сидел в глубочайшей заднице, а рабочие перебивались с хлеба на водку, купленную за разворованные детали (тут уж охраняй завод или не охраняй, но если зарплаты нет, его непременно растащат). Другой крал миллионами, выстроил себе трехэтажный особняк в реликтовом парке - а завод его процветал, и никто с него ничего не нес». По Ю. Латыниной, «законченный удачливый бизнесмен» - это «эгоист и подлец». Мы опять видим двойственного литературного персонажа, который с одной стороны обладает альтернативными этическими представлениями, но с другой стороны Извольский объясняет: «У меня сытые рабочие, сытый город, у меня количество машин в городе за три года выросло с двенадцати тысяч до сорока пяти. Что, лучше было бы, если бы завод стоял, рабочие голодали, а зато я честно платил бы все налоги?"
Берлин П. А. Русская буржуазия в старое и новое время. Л., 1925.
Бурышкин П. А. Москва купеческая. М.
Гурова Т. Дети поражения // Эксперт. 2001. № 23 (18 июня ).
Горький М. Фома Гордеев. М., 1980.
Горький М. Дело Артамоновых. М.
Латынина Ю. Охота на изюбря. М.; СПб., 1999.
Степин В. Культура и становление цивилизованного рынка в России // Вопросы экономики. 1995. № 7.
Зомбарт В. Буржуа.
Шишков В. Я. Угрюм-река. М., 1982.
Как правило в русской литературе и текстах, описывающих предпринимателей мы встречаем негативные образы, лишенные этических принципов, эгоистичных, пустых, лишенных цели в жизни. В. Г. Белинский констатирует: «Торгаш- существо, цель жизни которого - нажива, поставить пределы этой наживы невозможно. Она - что морская волна: не удовлетворяет жажды, а только сильнее раздражает ее. Торгаш не может иметь интересов, не относящихся к его карману». Один из персонажей Горького вопрошает: «Какое дело? Что оно, дело? Только звание одно - дело, а так, ежели вглубь, в корень посмотреть,- бестолочь! Какой прок в делах? Деньги? ... Обман один - дела эти все...»
Русские писатели нередко показывают, как развитию и процветанию дела сопутствует личностная деградация. Образы такого плана наиболее выразительно представлены у М. Горького в «Деле Артамоновых» (Петр Артамонов) и в«Угрюм-реке» В. Шишкова. Герой «Угрюм-реки» Прохор Громов утверждает: «Идея - плевок, идея - ничто, воздух. Сбрехнул кто-нибудь, вот и идея... Идея тогда вещь полезная, когда я одену ее в мясо, в кости. Сказано - сделано! Вот - идея! А остальное все - мечты, обман...» Все, на первый взгляд, позитивные дела Громова оказываются на поверку пустыми, бессмысленными, да и сам герой в конце-концов сходит с ума. Все эти образы говорят нам об отсутствии, как сейчас бы сказали, миссии у всех "дел" этих предпринимателей, некой высшей идеи и принципов, которым бы служило их дело. Я говорю о том, что во многих компаниях сейчас принято называть корпоративной культурой и ценностями, где корпоративная культура понималась бы как совокупность господствующих в организации ценностных представлений, норм и образцов поведения, определяющих смысл и модель деятельностию Горький в «Деле Артамоновых» постоянно подчеркивает, что для Петра Артамонова его собственное дело - тяжкое бремя, смысла которого он не понимает; вся его жизнь под грузом этой ноши превращается в тягостное забытье: «Иногда, уставая от забот о деле, он чувствовал себя в холодном облаке какой-то особенной, тревожной скуки, и в эти часы фабрика казалась ему каменным, но живым зверем... Морда у него тупая, страшная, днем окна светятся, как ледяные зубы, зимними вечерами они железные и докрасна раскалены от ярости. И кажется, что настоящее, не скрытое дело фабрики не в том, чтобы наткать версты полотна, а в чем-то другом, враждебном Петру Артамонову».
Хотя далеко не все персонажи несут на себе это тягостное бремя бессмысленности. Помещик-предприниматель Костанжогло у Гоголя рассуждает о своей любви к своему делу: «Да я и рассказать вам не могу, какое удовольствие. И не потому, что растут деньги, - деньги деньгами, - но потому, что все это дело рук твоих; потому, что видишь, как ты всему причина и творец всего, и от тебя, как от какого-нибудь мага, сыплется изобилье и добро на все. Да где вы найдете мне равное наслажденье?» Такой предприниматель страстно тянется к делу как таковому, ему важна даже не нажива, а сам творческий процесс. Однако практически все предприниматели описываются как персоны неоднозначные и даже спорные с этической точки зрения. Зомбарт описывает их, как людей, которым «всегда и во всем сопутствует удача - не потому, что они талантливы и трудолюбивы, а скорее потому, что, обладая огромным запасом энергии, они по пути к своим целям не умеют - даже не могут - задумываться над выбором средств и не знают иного закона, кроме своего желания». Достаточно только вспомнить гоголевского "Ревизора", чтобы понять о ем идет речь. Отсюда в русской литературе и тема тесной связи богатства и преступления. В основе состояний многих предпринимателей - героев художественной литературы - лежат деньги, нажитые темными делами или оставшиеся от предка, совершившего тяжкие преступления («В лесах» и «На горах» П. И. Мельникова (Печерского), «Приваловские миллионы» Д. Н. Мамина-Сибиряка и др.). Эти же ценностные установки не менее ярко выражены и в фольклоре: «Богатому черти деньги куют», «Пусти душу в ад, будешь богат», «Копил-копил, да черта купил». Налицо явно негативное отношение общества к самому классу активных, предприимчивых людей, занятых делом, буржуа, как их называли. И отношение это, как мы знаем из истории, вылилось в революцию и проект коммунизма. «Купечеству перепадало и справа, и слева. Даже цыгане пели: "Московское купечество / Изломанный аршин, / Какой ты сын отечества, / Ты просто с:н сын"»
И в то же время благотворительная и меценатская деятельность русского купечества широко известна и получила подробное освещение в отечественной и зарубежной литературе. См., например: БохановА.Н. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989; Благородство и щедрость «темного царства». Рыбинск, 1991; Ruckman J. A. The Moscow Business Elite: a social and cultural Portrait of two generations, 1840-1905. De Kalb, 1984. Это говорит нам о том, что нельзя говорить о беспросветном аморальном облике досоветского предпринимательства и отсутствие понятий о деловой этике и, как сказали бы сейчас, социальноотвественном бизнесе.
Культурно-политическая ситуация в постсоветской России изменилась, но тема честности, коррупции, эгоизма, жажды наживы и смысла в контексте деловой культуры стоит по прежнему остро. Вступая в капитализм Россия во многом оглядывалась на Запад и Восток, перенимая чужой опыт и, зачастую бездумно, применяя его к своим реалиям. Результатом стало заимствование форм корпоративной культуры и декларируемой этики, но, зачастую, не содержания. Для российской практики бизнеса характерны случаи неточно выбранных, “пустых” лозунгов, ничего не выражающих фирменных знаков, которые не работают. Характерны прекрасные идеи и "миссии", которые не реализуются потому, что не работает этика отношения к потребителям и персоналу. Концептуальный знак и лозунг, ясно и просто выражающий философию компании, являются сильнейшими элементами, вокруг которых строится корпоративная культура.
Samsung -“Хорошо там, где мы есть”
Continental bank - “Мы сможем найти выход”
McDonald's - "Вот что я люблю"
МТС - "На шаг впереди"
Сколько еще российских компаний с концептуальными лозунгами приходит на ум? Студия Артемия Лебедева, несколько сотовых компаний и... Не много, а меж тем уже более 20 лет, как длится постсовесткая эпоха. Возможно это было вызвано тем, что начало этой эпохи было связано не с идеей индивидуального предпринимательства, образований компаний, бизнеса как на Западе, а с идеей потребления как на Западе, с желанием преодолеть дефицит, нехватку товаров и тп. «Идеал рынка был представлен не в образе инициативного производительного труда, а в образе западного супермаркета, исключающего дефицит». О каком же формировании деловой этике можно говорить в условиях все расширяющейся спекуляции? Предприниматель начала эпохи не пытался строить отношений с клиентом, его не интересовали этические вопросы открытости и честности этих отношений и "цивилизованной конкурентной борьбы". У него был товар, а у клиента потребность в потреблении. И на начальных стадиях развития постсоветсокой эпохи всем этого было достаточно. О деловой культуре, о сервисе и прочем зашел разговор в момент, когда потребитель захотел чего-то большего, чем просто товар - отношения. И вот тут мы, волей не волей, обратились к опыту Запада, к их примерам и опыту. Не все примеры заимствований оказались удачными и прижились.
Компании говорят, что заботятся о клиентах, но всем понятно, что это не правда. Мы хотим, чтобы у нас было "как в Европпе" или "как в Америке", но смотрим на внешние формы проявления корпоративной культуры, а не на ее содержание. Во многих компаниях корпоративная культура сводится в лучшем случае к сумме ритуалов и плакату на стене, который все равно никто не читает, в худшем же руководители организуют ряд обязательных мероприятий смысл и назначение которых не очень понятно ни им, ни их сотрудникам. Вопрос же о ценностях, миссии и этике встает далеко не всегда. И мы вновь возвращаемся к образу "торгаша", о котором говорил В. Г. Белинский. Свод правил, который внедряется в компаниях, особенно работающих по франшизе от иностранных предприятий так же начинает терять смысл, так как из ценностей и идей превращается в нормативные акты и аксиомы. Утренняя мотивирующая зарядка Kirby, которая в теории должна была бы дать почувствовать командный дух, сплоченность и заряд энергии начинает напоминать собрание секты.
Часто стало можно услышать мнение, что «в стране под названием Россия, потерпевшей поражение то ли в войне с капиталистическим Западом, то ли с собственным коммунизмом, ничего святого и правильного не осталось». Так, известный журналист и автор популярных детективов Ю. Латынина в романе «Охота на изюбря» сопоставляет честного, но ограниченного и не понимающего законов современного рынка «красного директора» Сенчякова с «новым русским», владельцем пятого по величине в мире металлургического комбината Извольским: «Извольский и Сенчяков были полными антиподами. Одному было тридцать четыре - другому семьдесят три... Один не украл у завода ни копейки, жил в двухкомнатной "малосемейке" - и завод его сидел в глубочайшей заднице, а рабочие перебивались с хлеба на водку, купленную за разворованные детали (тут уж охраняй завод или не охраняй, но если зарплаты нет, его непременно растащат). Другой крал миллионами, выстроил себе трехэтажный особняк в реликтовом парке - а завод его процветал, и никто с него ничего не нес». По Ю. Латыниной, «законченный удачливый бизнесмен» - это «эгоист и подлец». Мы опять видим двойственного литературного персонажа, который с одной стороны обладает альтернативными этическими представлениями, но с другой стороны Извольский объясняет: «У меня сытые рабочие, сытый город, у меня количество машин в городе за три года выросло с двенадцати тысяч до сорока пяти. Что, лучше было бы, если бы завод стоял, рабочие голодали, а зато я честно платил бы все налоги?"
Берлин П. А. Русская буржуазия в старое и новое время. Л., 1925.
Бурышкин П. А. Москва купеческая. М.
Гурова Т. Дети поражения // Эксперт. 2001. № 23 (18 июня ).
Горький М. Фома Гордеев. М., 1980.
Горький М. Дело Артамоновых. М.
Латынина Ю. Охота на изюбря. М.; СПб., 1999.
Степин В. Культура и становление цивилизованного рынка в России // Вопросы экономики. 1995. № 7.
Зомбарт В. Буржуа.
Шишков В. Я. Угрюм-река. М., 1982.
@темы: философские тетради